автор: Карнышев В.И. 06.07.2021

На днях я опубликовал свой перевод ютьюбского видео-ролика западно-юго-восточного товарища, посвящённого ошибкам соискателей во время защиты диссертации. Могу утверждать, что, несмотря на то, что видео ориентировано на англоязычную аудиторию, практически все ошибки характерны и для защиты диссертаций в России.

---

Мой комментарий. Ёлки-палки, оказывается, таки есть те, кто внимательно читают мою писанину. На днях пришло замечание от одного из читателей, касающееся моей ошибки о результатах голосования по диссертации Г.П. Бабур: “Добрый день! В материале “Ошибки и казусы” по поводу защиты диссертации Б.Г.П приводится: Так что после оглашения “приговорчика” – 15 голосов “за” и 2 “против”, а в материале “От печали до радости…” (Или занимательная стенограмма с одной защиты) приводится следующее высказывание: Б.Г.П.: «за» – 12, «против» – 2, недействительных бюллетеней – 2”. Принимается. Старость – не радость…

---

Несколько месяцев назад одна из аспиранток, с которой мы время от времени общались на почве оформления результатов её интеллектуальной деятельности (РИД), защитила кандидатскую диссертацию. Судя по тому, в каком состоянии она зашла ко мне в кабинет минут за сорок до начала защиты, можно было вспомнить известное приветствие гладиаторов¹⁾“Ave, Caesar, morituri te salutant” – “Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя”. тов. Гаю Марковичу, когда они выходили на арену.

На моё предложение “принять что-нибудь седативное” был дан отрицательный ответ. Хотя лично я рекомендовал бы соискателям перед защитой всё-таки употребить внутрь какое-нибудь лёгонькое безрецептурное успокоительное. Конечно, всё зависит от психотипа человека. Иному, наоборот, нужно слегка взбодриться. Ну, типа, пятьдесят грамм коньячку для уверенности, и зажевать, чтобы присутствующие профессора не завидовали благородному запаху.

Ну, то такое. Далее, в продолжение советов тов. Ranywayz Random, я постараюсь прокомментировать некоторые моменты защиты диссертации, исходя из прошлых воспоминаний о своей боевой научной молодости и вращения в научно-исследовательской среде. Как среди своих коллег, так и среди признанных отечественных и мировых классиков радиолокационной поляриметрии.

В упомянутом уже материале “10 Mistakes” первые три ошибки, совершаемые по мнению автора во время защиты, касались промахов при ответе на вопросы. Что, на мой взгляд, совершенно справедливо. Потому что именно эта часть процедуры требует от соискателя известных навыков, знаний и определённой степени нахальства. В развёрнутой форме я затронул эту тему в материале трёхлетней давности – “Маваши гери” на защите”. Так что почитайте, хуже не будет.

По моей личной классификации “прозрачной” защитой считается та, на которой число “чёрных шаров”²⁾Жаргонное обозначение голосов “против”. точно соответствует количеству членов диссовета, которые в процессе обсуждения и выступлений “оттаптывались” на соискателе или соискательнице учёной степени.

Например, когда моя хорошая знакомая, которую я знал в-о-от такусенькой, ещё в статусе студентки, – Галя Бабур³⁾Уже давным-давно проживающая в Королевстве Нидерланды как Галина Петровна Бабур–Карателли., буквально перед новым, 2007 годом, защитила в одном из диссоветов нашего университета кандидатскую диссертацию⁴⁾ “Адаптивные алгоритмы снижения уровня боковых лепестков отклика на выходе фильтра сжатия ФКМ радиолокационных сигналов” (ссылка)., посвящённую сложным радиолокационным сигналам, то результаты итогового голосования были совершенно прозрачны и понятны.

Итак, в той части диссертационного шоу, когда всем присутствующим – и членам диссовета и “потусторонним”, даётся возможность задать вопросы, а членам диссовета персонально – высказать свой заключительный вердикт, два хорошо известных в те годы в нашем вузе профессора (уже покойных) – В.Н. Татаринов (1941-2018) и Гр.Н. Глазов (1936-2017), с четырёх ног – доктора технических и доктора физмат наук, начали “топтать” юную соискательницу. Причём “топтали” они её, на мой взгляд, весьма предубеждённо, но чрезвычайно умело – с учётом опыта и знаний, накопленных ими за 40-50 лет научной деятельности.

А попавшая под “пресс” двух многоопытных профессоров соискательница, между прочим, всего лишь через полтора года, в мае 2009, защитила в качестве постдока вторую, и почти на 80% новую, PhD диссертацию, но уже в Делфтском университете технологии (TUDelft, Нидерланды) под руководством проф. Л.П. Литхарта (L.P. Ligthart, род. 1946). О процедуре защиты в TUDelft можно почитать в моём материале “Взгляд за бугор”.

Кстати, аспирантская судьба Галины Петровны была не из лёгких. В середине срока пребывания в аспирантуре её научный руководитель, мой бывший коллега Х., к тому времени уже доктор технических наук, официально⁵⁾Официальный отказ от научного руководства аспирантом был фактически первым известным случаем за всю историю ТУСУРа. Если, конечно, не считать официальный отказ проф. Татаринова быть моим научным консультантом, когда я был в докторантуре. Но это – отдельная история. отказался (абсолютно на ровном месте) от руководства диссертацией. Но в том случае налицо была клиника, когда у Х. просто “снесло башню”. Взрослый мужик тупо взревновал девушку к её успехам, когда она после двух месяцев стажировки (на выигранный ею грант Минобрнауки) в Делфтском университете технологии (TUDelft), вернулась в Томск в полном восторге⁶⁾И я её прекрасно понимаю, имея за плечами опыт работы “вахтовым методом” в Международном центре радиолокации, излучения и телекоммуникаций TUDelft с 1997 по 2004 гг. и неосторожно обронила фразу о том, что за два месяца в Голландии она сделала для диссертации больше, чем за предыдущий год. После чего пятидесятилетний(!) дядя устроил при народе истерику, публично обматерил (я не шучу) ни в чём не повинную аспирантку, и хлопнул дверью. В прямом и переносном смысле.

И Галя Бабур, девушка небольшого роста, но с чрезвычайно сильным характером, по сути, уже самостоятельно заканчивала свою диссертацию. Однако, сначала формально, но ей был назначен новый научный руководитель – Герман Сергеевич Шарыгин, который отнёсся к этому совершенно неформально, и приложил немало своих усилий, чтобы соискательница смогла закончить работу и благополучно дойти до защиты кандидатской диссертации. К слову сказать, у упомянутого Х., кроме Гали, было ещё два парня-аспиранта постарше. Ни тот, ни другой так и не защитились ни тогда, ни 15 лет спустя. Как известно, хороший футболист не всегда становится хорошим тренером. Это как раз сказано про Х.

Продолжу историю защиты диссертации Гали Бабур. Для тех кто как я был в курсе всех нюансов непростых отношений соискательницы, “посмевшей” зайти на научное “поле” первого из упомянутых профессоров-агрессоров, разнос, который устроил ей Виктор Николаевич Татаринов, не стал неожиданностью, а был вполне ожидаем. Что же касается Григория Наумовича Глазова, то, помимо статуса статистического гуру в нашем университете, это был своего рода уникум. Например, тридцатиминутные (на пол-часа, Карл!) красочные выступления на защитах с изложением собственного мнения, как члена диссовета, по поводу диссертации и собственно диссертанта в те годы не было чем-то из ряда вон выходящим.

Так что после оглашения “приговорчика” – 15 голосов “за” и 2 “против”, всё стало на свои места. Это была абсолютно “прозрачная” и честная защита. Тот кто открыто “нёс по кочкам” диссер Галины Петровны – Татаринов и Глазов, те и проголосовали соответствующим образом. Гораздо противней, когда в ходе обсуждения никто особо не “возникает” в отношении защищаемой квалификационной работы, а потом – в бюллетенях для голосования, лицемерно напихивают соискателю “полную панамку”.

Вот и на упомянутой в первых абзацах защите, на “ивашкиных костях” соискательницы однозначно “валялся” один единственный (воинственный) профессор, а “чёрных шаров” оказалось с какого-то перепугу три – в шесть раз меньше общего числа голосовавших. Казалось бы, профессора, члены диссовета, – уже взрослые люди, однако вот такая “фига в кармане” для меня совершенно непонятна. Иногда бывает ещё один, неподдающийся логике вариант голосования, когда сознательно портят бюллетень. Тут я вообще “пас”.

Не хочу никого пугать, но для того, чтобы “завалить” на защите соискателя степени кандидата или даже доктора наук, нужно соблюсти пару минимально необходимых условий: наличие, по крайней мере, двух крайне агрессивных членов диссовета, в качестве инициаторов или провокаторов “избиения младенцев”, и из рук вон плохая подготовка соискателя к защите.

Каждое условие по отдельности является необходимым, но недостаточным условием для провала на защите. Известны случаи, когда в “дружественных” диссоветах “проскакивали” или “протаскивали” откровенно дистрофичные квалификационные работы. “Но не в нашем районе”, естественно! Ну, а “сильной” в научном плане диссертации, а также много знающему, уверенному в себе, с хорошо подвешанным языком соискателю, двое упомянутых “агрессоров” не страшны. Поскольку в этом случае они не смогут “раскачать” диссовет.

При этом в словосочетание “плохая подготовка” я вкладываю довольно много характерных “признаков”: вы не сами писали диссертацию; у вас слабая теоретическая подготовка; вы плохо владете научным разговорным языком; у вас не очень широкий общий кругозор; вы не подготовлены к сильному внешнему психологическому воздействию; и т.д. и т.п.

Но бывает и по-другому. Когда вмешиваются факторы, имеющие мало общего с научной стороной дела. Скажем, когда некоторым членам диссовета поступает “заказ” на соискателя: устроить ему на защите “козу”.

Приведу пример. Уже довольно много лет тому назад я присутствовал на защите докторской диссертации, представленной в совет моим хорошим приятелем. Надо отметить, что его диссертация была написана на стыке двух специальностей. После сделанного (в присущем соискателю энергичном стиле) доклада я ушёл из зала заседаний Учёного совета, когда начали зачитывать 15 положительных отзывов. Поскольку “поезд” уверенно стал “на рельсы”, и для меня уже было всё ясно. “Что зря сидеть”, – решил я, “подойду уже к оглашению результатов”.

И, вот, когда через некоторое время я направился в зал Учёного совета, то по дороге встретил председателя совета – Германа Сергеевича Шарыгина, с побелевшим лицом: “Ты представляешь?! Завалили…”. Как выяснилось, “завалили”, как я тогда думал⁷⁾На самом деле завал был заранее предрешён. Соискателю припомнили его старые “грехи” и “бойкое перо”., ни за что, ни про что. Это ведь как снежный ком. Сначала “тюкнул” один, потом второй, третий,… Начали “просыпаться” те члены совета, которые пришли просто подремать. И понеслось… Кто-нибудь видел фильм “Пираньи”?

Короче, в тот раз защитить ему свой диссер не удалось. Но через пару лет он успешно защитил диссертацию в другом, менее “кровожадном” диссовете.

На следующий день после защиты новоиспечённая кандидат технических наук рассказала мне, что во время всей процедуры её не покидало паническое состояние, близкое к ступору. Это бывает. Так, может быть, следуя неким тенденциям, нынешним аспирантам⁸⁾Как более изнеженным капитализмом и менее опытным индивидуумам, чем были мы в своё время. нужно перед защитой устраивать тренинги с опытном психологом?

Надо отметить, что состояние девушки, близкое к паническому, объяснялось ещё и тем, что свою диссертацию она писала фактически с нуля, без “предыстории”. Про себя могу сказать, что свой ДСП-шный⁹⁾ДСП – “для служебного пользования”. диссер я написал, шагая в ТИАСУРе¹⁰⁾ТИАСУР – Томский институт автоматизированных систем управления и радиоэлектроники. уже по стопам своих коллег. То есть основное направление – радиолокационная поляриметрия (или поляризационная радиолокация), было задано, а подержка более старших товарищей¹¹⁾К 1993 году, когда я представил в совет свою диссертацию “Поляризационный контраст радиолокационных объектов”, в нашем вузе по этой теме защитилось уже несколько кандидатов и три доктора наук. – обеспечена. Так что мне в каком-то смысле было полегче, чем ей.

Правда, мне кажется, что про свой “ступор” она всё-таки преувеличила. И по-настоящему реальный ступор, который я наблюдал в 1987 году, ей вряд ли доводилось видеть.

В том далёком “перестроечном” году я как раз закончивал аспирантуру, и поэтому ходил на все защиты в диссовете по радиолокации и навигации. Тем более, я не мог не пойти, когда на защиту кандидатской диссертации в качестве соискателя вышел мой коллега по Лаборатории радиотехнических систем, Сергей Павлович Л.

В отличие от меня, занимавшегося в основном теорией и обработкой сигналов, это был хороший инженер-железячник; старше, наверное, лет на пять. При всех известных нюансах, диссертация у него получилась в целом неплохая. Но по жизни это был не то, чтобы уж очень замкнутый, товарищ, но не слишком разговорчивый – совершенно точно. И вот, после прочитанного¹²⁾Кстати, читать по бумажке свой 15-минутный доклад на защите не возбраняется. Но воспринимается это членами диссовета не вполне дружелюбно. им доклада и всех последующих формальностей наступил момент, которого и его научный руководитель и коллеги по Лаборатории, прекрасно знавшие эту особенность Л., опасались: вопросы членов диссовета. “Предчувствия его не обманули…”.

После того, как Л. с некоторым “скрипом” ответил на первые вопросы двух профессоров, членов диссовета, он впал в реальный ступор. И затем, когда к “избиению” подключился небезызвестный профессор А.¹³⁾Который, дай Бог ему здоровья, до сих пор может от души прессовать соискателей своими заковыристыми вопросами. просто перестал отвечать. А единственная вещь, которую ни при каких условиях не должен делать соискатель, отвечая на вопросы – это молчать. А он замолчал. Наглухо. В общем, ситуация сложилась абсолютно идиотская. Соискателю задают вопрос, а он – молчит.

И вот тут самое время вспомнить о всемирно-исторической роли председателя диссовета. Честно говоря, я уже не помню, кто на той защите был председателем: Иван Николаевич Пустынский (1934-2017) или Герман Сергеевич Шарыгин (1934-2018). Наверное, всё-таки Пустынский, потому что Герман Сергеевич был тогда научным руководителем Лаборатории РТС, в которой работал Л.

Видя такой “неожиданный репримандъ”, многоопытный Иван Николаевич всё же не растерялся и дал слово его оппоненту, прилетевшему на защиту Л. из Москвы доктору физико-математических наук, профессору – Анатолию Ивановичу Козлову (род. 1939), бывшему тогда проректором по науке МИИ ГА¹⁴⁾МИИ ГА – Московский институт инженеров гражданской авиации, ныне – МГТУ ГА (Московский государственный технический университет гражданской авиации).. Замечу, что Анатолий Иванович, Заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1991), уже тогда с полным основанием входил в число “отцов-основателей”¹⁵⁾Канарейкин Д.Б., Павлов Н.Ф., Потехин В.А., Шишкин И.Ф., Богородский В.В., Козлов А.И., Сарычев В.А., Поздняк С.И., Мелитицкий В.А. и др. такого технического направления в СССР, как “поляризационная радиолокация” (или по-буржуйски “radar polarimetry”), и пользовался непререкаемым авторитетом в среде специалистов.

Получив слово, Анатолий Иванович вышел на авансцену и в течение 15 минут доказательно объяснил присутствовавшим всю важность результатов, полученных Сергеем Павловичем в его исследовании, попросил не обращать внимание на случившийся казус при ответе на вопросы, а также интеллигентно ткнул мордой лица в стол задававших “провокационные” вопросы. За ним выступил научный руководитель, В.Н. Татаринов; он дал конкретные пояснения и пожурил соискателя за “некоторую” нервозность. В общем, оба-два – Козлов и Татаринов, по сути, спасли соискателя Л. от неминуемого фиаско. После чего вся процедура плавно покатилась к благополучному финалу.

В принципе, в те годы диссертации по нашей тематике¹⁶⁾Бадулин Н.Н. (1981), Масалов Е.В. (1984), Хлусов В.А. (1989), Карнышев В.И. (1993), Кореньков О.С. (1994)., как докторские, так и кандидатские, почти всегда защищались в наших диссоветах “под ноль”, то есть без голосов “против”. Однако, в случае с Л. была пара “чёрных шаров”, что, естественно, не повлияло на конечный результат. Причём, все прекрасно понимали, кто проголосовал “против”.

Но поскольку не ко всем соискателям на защиту может приехать сильномогучий классик всесоюзного масштаба в качестве оппонента, то во внимание нужно принимать ненулевую возможность краха, то есть вероятность того, что вас могут “зарубить” на защите.

К сожалению, в разрешении подобной коллизии сам соискатель из-за малого опыта может играть персонажа “без слов”, или, максимум, “Кушать подано”. Главную роль в предотвращении фиаско, вызванного кумулятивным эффектом накопленных соискателем в ходе защиты ошибок, принадлежит председателю диссовета. Более подробно о том, как “катапультироваться” почти без последствий в случае появления признаков надвигающегося краха защиты, можно прочитать в материале “Побег из Шоушенка”.

Поскольку версий происхождения человека две – божественное и от обезьяны, то многие черты характера человека носят двойственный характер. В одной ситуации они имеют знак “плюс”, а в другой – “минус”. Самонадеянность (высокомерие) относится именно к таким.

У меня был коллега Х., прирождённый и талантливый радиоинженер и музыкант, который обладал этим свойством характера в избытке. За компанию с ним¹⁷⁾Я не шучу. Когда весной 1984 года он вернулся из рейса на НИС “Академик Ширшов” по Тихому океану и привёз как тогда казалось интересные экспериментальные материалы, его позвал к себе в аспирантуру проф. Татаринов. Одному ему было скучно, и он предложил мне поступать в аспирантура за компанию. Я согласился. я поступил в аспирантуру в 1984 г. и проработал¹⁸⁾Правда, с перерывом в 1994-1998 гг., когда мы разругались вусмерть. совместно вплоть до 2004 года. В 1989 г. – на четыре года раньше меня, он защитил кандидатскую диссертацию, а в 2004 году – диссер на соискание учёной степени доктора технических наук.

Но когда я подсчитал годы совместной работы, то оказалось, что мы проработали вместе почти пятнадцать лет. От этого двузначного числа я чуть не “выпал в осадок”, принимая во внимание его самолюбие и крайне тяжёлый характер. Так вот, у этого коллеги предзащита докторской диссертации на научно-технических семинарах (НТС) происходила трижды(!). И только с третьего раза НТС дал “добро” на представление работы в диссертационный совет.

К первой предзащите он не готовился от слова совсем, будучи абсолютно уверенным в том, что участники семинара ни хрена не “рубят” в “обработке векторных сигналов в поляризационных радиолокационных системах”. При этом на заседание объединённого семинара трёх кафедр он пришёл, совершенно не выспавшись.

Более того, не подготовив и не отрепетировав доклад, он почти всё время из положенных 20 минут для доклада по докторской диссертации рассказывал присутствовавшим, включающим профессоров с кафедры математики(!), о том, что такое “матрица рассеяния”¹⁹⁾В случае радиолокации матрица рассеяния размерностью 2х2 представляет наиболее полную информацию о характеристиках рассеяния наблюдаемых радиолокационных объектов., как математический объект. А в остальное время, которое ему дали сверх лимита, попытался изложить итоги десятилетней работы над диссером.

Надо заметить, что довольно высокомерная манера изложения, а также разжёвывание докладчиком вещей, весьма элементарных для присутствующих, добрые чувства у аудитории из доцентов, профессоров и докторов технических наук вызывать не могут по умолчанию. К тому же, докладчик почти в два раза²⁰⁾Одним из очень сильных раздражителей для членов любого диссовета является значительный перебор времени на доклад по представленной диссертации. Поэтому нужно обязательно уложиться в заданный интервал. Как правило, кандидатам в “кандидаты” дают 15 минут, а соискателям докторской степени 20-25. Но лучше, конечно, укоротить (по возможности) свой доклад на 1-2 минуты. Сразу же получите плюс в карму. перебрал выделенные ему для доклада стандартные 20 минут. В результате, он “добился” того, что председатель объединённого НТС, он же заведующий кафедрой, он же научный консультант²¹⁾”Она же Анна Федоренко… Она же Элла Кацнельбоген… Она же Людмила Огуренкова… Она же… Она же Изольда Меньшова… Она же Валентина Понеяд”. его докторской диссертации, после пары напоминаний о лимите времени грубо оборвал соискателя буквально на полуслове: “Ваше время закончилось, Валерий Александрович, садитесь!”.

Хорошенько разозлив бо́льшую часть присутствующих своим бестолковым, затянутым во времени и малосодержательным докладом, мой старший коллега в качестве “ответки” от участников семинара получил “по полной”. Вопросов и замечаний ему напихали “полную панамку”. Даже от тех специалистов, кто пришёл на предзащиту лишь в качестве дремлющей массовки. Эта категория членов диссовета – самые непредсказуемые и опасные. Так что печальный финал мероприятия был закономерным. Председатель семинара взял слово и сказал: “Я думаю, что выскажу общее мнение: соискатель по каким-то неизвестным мне причинам совершенно не подготовился к предварительной защите. Поэтому предлагаю заслушать его в следующий раз”.

“Следующий” раз для Х. наступил лишь через два года, в сентябре 1997 г., во время проведения в Томске Международного семинара WIPSS-97²²⁾WIPSS – “Wideband Interferometric and Polarimetric Surveillance and Sensing” (“Широкополосная интерферометрия и поляриметрия в задачах радиолокационного обзора и дистанционного зондирования”), сентябрь 1997 г., Томск, Россия..

Сейчас я понимаю, что в тот раз вторая предзащита упомянутой докторской диссертации была неслучайной. Научный консультант²³⁾А с 1984 по 1987 гг. – мой научный руководитель. Х., профессор Татаринов, решил, по-видимому, вспомнить “прецедент” 1993 года, когда к приезду в ТИАСУР²⁴⁾В 1971 году Томский институт радиоэлектроники и электронной техники (ТИРиЭТ) был переименован в ТИАСУР (Томский институт автоматизированных систем управления и радиоэлектроники). 28 октября 1993 г. ТИАСУР был переименован в ТАСУР (Томская государственная академия систем управления и радиоэлектроники). 19 марта 1997 г. ТАСУР был переименован в ТУСУР (Томский государственный университет систем управления и радиоэлектроники). профессора университета Иллинойса (Чикаго, США) В.-М. Бёрнера (1937-2018) – одного из классиков западной радиолокационной поляриметрии, он приурочил предзащиту моей кандидатской диссертации²⁵⁾ “Поляризационный контраст радиолокационных объектов”. Томск, ТАСУР, 1993, 232 с., с илл.. После чего, собственно, началось десятилетие (1994-2004) моих вояжей по зарубежным²⁶⁾В первую очередь, благодаря тому, что Бёрнер ввёл нас в “высший свет” и перезнакомил с такими классиками и лидерами западной радиолокационной поляриметрии, как, например, Дж.Р. Хойнен (США), Э. Люнебург (ФРГ), Ш. Клауд (Англия), З. Чиж (Польша), Л. Литхарт (Голландия), Э. Потье (Франция), Д. Беббингтон (Англия), Э. Крогагер (Дания) и др. конференциям и университетам и “трудовой вахты” (1997-2004) в Делфтском университете технологии (TUDelft, Нидерланды).

Сам семинар WIPSS-97²⁷⁾”В 1997 году кафедра КИПР (ТУСУР) организовала и провела международную конференцию WIPSS-97, в которой приняли участие 15 известных специалистов в области поляризационной радиолокации из Франции, Германии, Голландии, Дании, Англии, США и Польши. Финансировало эту конференцию Управление научных исследований ВМФ США (USA Navy Research)” (цит. по источнику). был в некотором роде продложением семинара WIPSS-96 в июне 1996 года в Германском аэрокосмическом центре DLR (German Aerospace Center) в Оберпфаффенхофене (Oberpfaffenhofen) в 20 км от Мюнхена, на который мы²⁸⁾А.И. Козлов, А.И. Логвин (Москва), В.Н. Татаринов, Г.С. Шарыгин, В.И. Карнышев, С.В. Татаринов (Томск). тогда съездили на грант Европейского Офиса научных исследований ВМФ США.

Скорее всего, цель устроенной Татариновым предзащиты диссертации Х. в присутствии Вольфганга-Мартина Бёрнера²⁹⁾Ещё в самом начале знакомства в 1993 году, в одном из застолий, я назвал его Вольфгангом Мартынычем, что американскому профессору, немцу по происхождению, страшно понравилось. После чего на всех зарубежных конференциях, на которые мы ездили, он представлялся нашим соотечественникам именно так: Вольфганг Мартыныч. заключалась в том, чтобы продемонстрировать одному из западных классиков успехи своей научной школы. В этом, собственно, и заключалась причина второго фиаско Х. Потому что очередной объединённый семинар сотрудников нескольких профильных кафедр собирался в страшной спешке, чтобы “вклинить” его в программу пребывания проф. Бёрнера в Томске. То есть, по сути, у соискателя Х. на подготовку к предзащите было всего один-два дня.

В результате, ситуация повторилась почти один-в-один, как и в случае первой предзащиты. Два года, прошедших после первой попытки, для соискателя Х., похоже, канули втуне. Он в очередной раз то ли не подготовился, то ли не посчитал нужным это делать. В результате почти весь доклад в одной из аудиторий РТК³⁰⁾РТК – радиотехнический корпус ТУСУРа. соискатель “ездил по ушам” присутствовавшим матрицей рассеяния, конгруэнтными преобразованиями, векторами, преобразованием подобия и прочими важными, но не первостепенными для защиты докторской диссертации вещами.

Тем более, что в присутствии живого классика Бёрнера, для которого основные теоретические положения, излагаемые Х., были “откровением”, минимум лет за тридцать до того, это выглядело немного комично. Учитывая, что за период научного руководства в течение четверти века у него было примерно 125-130 аспирантов разных национальностей со всего мира. Однако, Мартыныч виду не подал, а даже задал один или два уточняющих вопроса. После чего был объявлен перерыв в заседании, чтобы зарубежные гости успели на следующее мероприятие. Вместе с ними семинар покинул и научный консультант докторской диссертации Х. проф. Татаринов.

Почувствовав некоторое облегчение в отсутствии важных заграничных товарищей и научного консультанта, народ оживился и начал задавать вопросы. И вот тут соискатель опять “поплыл”. Не дожидаясь окончания вопроса, он агрессивно кидался “в бой”. Особенно с теми, с кем у него были весьма натянутые отношения. А поскольку я разругался с Х. ещё в 1994 году, то сидел помалкивая, наблюдая всю “корриду” со стороны. А именно, то как его “добивали” теоретическими вопросами, в которых он, как прирождённый “железячник”, разбирался, мягко скажем, не очень. В общем, никакого положительного решения, например, “рекомендовать диссертацию к защите” принято не было. Что и зафиксировали в протоколе.

Третья по счёту, но уже почти формальная предварительная защита докторской диссертации Х. состоялась только через семь лет, в 2004 году. И в том же году он её защитил. Сама процедура защиты, по крайней мере, пара эпизодов, была для меня весьма интересной. Но это уже другая история. А чтобы вы почувствовали “атмосферу”, вот вам один штришок “к портрету” соискателя. Накануне заседания докторского диссовета Х. зашёл ко мне в кабинет и сказал: “Знаешь, я решил завтра на защиту не ходить”. Кто видел спектакль “Ревизор” Николая Васильевича Гоголя? А финальную сцену помните?… Правда, сейчас, по прошествию стольких лет я задаю себе вопрос: “А если бы я тогда полтора часа не уговаривал его не валять дурака, а идти на защиту, неужели бы он реально не пошёл?”.

Подведу итог своим мемуаристическим³¹⁾ “Мысли тянутся к началу жизни – значит, жизнь подходит к концу” (Ф.Г. Раневская). заметкам. Замечу, что всё написанное далее относится только к тем аспирантам, кому реально интересно заниматься научными исследованиями. А не к тем, кто поступил туда, чтобы пересидеть от армии или тупо выиграть время в поисках места работы. Лучше отслужите год или встаньте на учёт в центре занятости, вместо того, чтобы безвозвратно терять три-четыре года быстротекущей жизни.

---

1. Если вы поступили в аспирантуру без конкретного научного или технического задела, в отсутствие более или менее чётко сформулированной темы диссертации (или в случае скоропостижно выдуманной темы), если у вас минимальный (или отсутствующий) опыт самостоятельного написания текстов, напоминающих научные, то вероятность написания и защиты вами диссертации в срок или даже через год практически равняется нулю. Не обольщайтесь мыслью о том, что 3-4 года – это “много”. Просвистят “они как пули у виска”, не заметите. Тем более, если учитывать ту пустопорожнюю и абсолютно излишнюю фигню, которой доверху заполнили нынешнюю аспирантуру, изуродовав её до неузнаваемости.

---

2. Если у вашего научного руководителя последние пять-семь лет не было “защищённых” им “питомцев”, или у него до вас вообще никто не защищался, то вероятность защиты диссертации под его руководством в срок или даже через год приближается к нулю. Исключения из правил бывают, но крайне редко. Перед поступлением в аспирантуру к конкретному персонажу обязательно найдите тех, у кого он уже был научным руководителем, и хорошенько порасспрашивайте. Либо наведите справки о нём окольным путём. Без этого, поступать в аспирантуру к человеку, о котором вы ничего не знаете, так же “разумно”, как прыгать с тарзанки, не убедившись в крепости верёвки и её креплении.

---

3. Как правило, уже на первом году аспирантуры можно понять стиль будущего взаимодействия “аспирант-научный руководитель”. Конечно, это не касается случая, когда научный руководитель “подхватывает” толкового студента (студентку) уже на 2-м курсе, и к моменту зачисления в аспирантуру они знают друг друга как облупленных. В тех же случаях, когда молодой человек поступает в аспирантуру “по объявлению”, то не факт, что будущий альянс окажется удачным. Ну, точно также, как в случае вынужденного замужества.

• Вариант, когда научный руководитель регулярно “дёргает” и “теребит” вас по поводу диссертации, в сто раз лучше, когда он “вспоминает” о вас только на этапах аттестации. И этим нужно пользоваться по максимуму.
• Вариант, когда вы регулярно “дёргаете” и “теребите” научного руководителя, а он – “ноль повдоль”, говорит о том, что вы ошиблись или вам не повезло с научным руководителем. Как правило, толку от такого взаимодействия не будет. Проверено и доказано жизнью.

---

4. Тот, кто с самого первого года пребывания в аспирантуре не ходит на защиты в профильный диссертационный совет³²⁾Естественно, при наличии такой возможности. Хотя по нынешним временам появилась возможность не присутствовать физически на защите, а наблюдать за ней дистанционно, в интернете; либо заполучить впоследствии видео-запись. Но вариант “личное присутствие + видео-запись для последующего разбора” всегда лучше. Потому что зачастую на видео-записи очень плохо слышно вопросы, задаваемые членами диссовета. В том числе из-за того, что задающие вопросы или делающие замечания товарищи, как правило, размахивают микрофоном из стороны в сторону, вместо того, чтоб говорить в него., собирая таким образом своё “досье” на наиболее упоротых членов диссовета, совершает непростительную ошибку.

• К защите диссертации готовятся только соискатели и учёные секретари. Тогда как члены диссовета, за редким исключением, к защитам не “готовятся”, полагаясь исключительно на свой предыдущий опыт и багаж знаний. Иногда весьма солидные.
• Я не хочу вас расстраивать, но вашу диссертацию почти никто из членов диссовета читать не будет. Может быть, кто-то из них мельком глянет Введение и Заключение, когда диссертация будет перемещаться по столу в зале заседаний. Все остальные будут судить о вашей квалификационной работе исключительно по автореферату или даже только по одному её названию. Я знал профессора К., который однажды на спор написал отзыв на кандидатскую диссертацию по её названию. Причём, по некоторым пунктам этот отзыв был точнее и объективнее отзывов, написанных другими, читавшими автореферат и саму диссертацию.
• Члены диссовета, сидящие в нём по многу лет, не склонны к импровизациям, а многие задают однотипные вопросы, повторяя их от защиты к защите. Например, мой бывший научный руководитель практически на всех защитах задавал вопрос типа: “А почему в библиографическом списке вашей диссертации отсутствует ссылка на монографию Ван Триса?”. Замечу, что речь идёт о книжке 1968 года издания. Когда на белом свете не было не только соискателя, но даже его (её) родителей.

---

5. Все годы пребывания в аспирантуре вы должны не только непрерывно (я не шучу) ваять свой диссер, но и постоянно готовиться к её финальной части – к защите. Я знал случаи, когда отдельные индивидуумы (почему-то, преимущественно мужского пола) на протяжении всего отведённого им срока ни разу не выступали на широкой “публике”. И после первого же испытания – семинара или предзащиты, на которых соискателя вполне заслуженно разделывали как “бог черепаху”, “кисо” обижалось на “злых дядей” и отказывалось (с бо́льшим или меньшим скандалом) от последующей защиты диссертации. Ути-пути, какие мы нежные! А кто вам сказал, что вас кто-то шибко любит и ждёт в этой самой науке?

На защите не рекомендуется тараторить или говорить так, чтобы “каша во рту стыла”. Но единственное, чего нельзя делать категорически – это молчать. Поэтому три-четыре года аспирантской жизни перед защитой диссертации вы должны накапливать, в первую очередь, в голове, разнообразные шаблонные заготовки словесных реакций. В том числе, такие, которые не несут конкретной информации, но заполняют паузу и не позволяют членам диссовета совершенно распоясаться.

---

6. Любой написанный вами научно-технический текст, подготовленный к открытому опубликованию, должен не только получить одобрение научного руководителя; этот материал должны хорошенько “попинать” на семинаре, пусть даже совершенно незаслуженно. Но каждое такое публичное “унижение” и тыканье “мордой об стол” (как вы об этом будете справедливо или несправедливо думать), лишь добавит вам опыта в отбивании “атак” и отращивании “зубов” к завершающему этапу.

---

7. Поскольку аспиранты-технари регулярно “забывают” о том, что диссертация – это научная(!) квалификационная работа, то нужно всегда помнить о том, что разработанная вами даже самая распрекрасная “железка” или “программа” сами по себе не являются ни сутью, ни основным результатом ваших научных исследований. “Лупить” по вам из всех “орудий главного калибра” будут как раз за нехватку (или отсутствие) доказанной “научной” составляющей. В связи с этим, ваши научные положения, выносимые на защиту, должны быть по словам проф. Преображенского “надёжны как броня”³³⁾ “Но только условие: как угодно, что угодно, когда угодно, но чтобы это была такая бумажка, при наличии которой ни Швондер, ни кто-либо другой не мог бы даже подойти к двери моей квартиры. Окончательная бумажка. Фактическая! Настоящая!! Броня!!!” (М.А. Булгаков, “Собачье сердце”.), к которым, в идеале, не смог бы “прикопаться” даже самый вредный профессор в диссовете. Причём иногда “шлифовка” и “полировка” выносимых положений может происходить практически до самого момента сдачи диссера в диссовет.

---

8. Второе направление “главного удара” по вам – это “новизна” и “актуальность” полученных результатов. Кто бы и как бы не относился к пожилым (престарелым) членам диссовета, но жизненный и научный опыт позволяет им (в отсутствие предвзятости) довольно чётко оценивать, насколько ваши результаты актуальны на сегодняшний день или новы. Причём “новыми” и “актуальными” ваши результаты должны быть не только и не столько для вас или вашего научного руководителя, как для некоторого числа представителей потусторонней научной общественности.

Вы можете сколь угодно думать, что то, что вы сделали в своём диссере – это “прорыв в неведомое”, тогда как для специалистов-профессионалов будет совершенно очевидно, что вы “изобрели” очередной “трёхколёсный велосипед”, который уже давно рассекает просторы российской науки. Я знаю случай, когда один докторант, написав четыре главы из восьми, с удивлением узнал, что всё это уже защищено ранее. И не им.

Безусловно, огромная доля ответственности за выбор актуального направления исследований лежит на научном руководителе. Но первое, что должен сделать аспирант, – это не тупо посещать какие-то дурацкие занятия, а самостоятельно, при учёте ценных указаний научного руководителя, провести глубокий и всесторонний обзор открытой научно-технической литературы, а параллельно с этим – сделать патентный поиск, минимум, в БД USPTO, Роспатента, EPO и WIPO. В результате чего от новизны и актуальности исходной темы диссертации могут остаться только “рожки, да ножки”. Прецеденты были. Причём, когда молодой человек на последнем году аспирантуры на мой вопрос “А обзор (1-ая Глава) закончен?”, отвечает: “Ещё не написал…”, я понимаю, что шансы защитить диссер у него – минимальны.

---

Итак, тем, кого всё-таки не испугало написанное в предыдущих пунктах, желаю написать и успешно защитить свою диссертацию!