Эссе о хорошем человеке Работа - это маленькая жизнь

Эссе о хорошем человеке

Времена́, конечно, меняются. И даже, может быть, не в лучшую сторону. Это я о фрилансе, когда человек пространственно находится вне трудового (или не очень) коллектива, в котором он “варится”, “перековывается”, ну, в общем, подвергается “термической” обработке. И который завсегда поддержит, направит или осудит, в зависимости от обстоятельств. И который нужно было обязательно упоминуть при награждении: “Хочу сказать, что в этой награде не только моя заслуга, но и заслуга всего нашего коллектива”.

В отличие от нынешней эпохи фрилансизма, в стародавние времена треть жизни, как минимум, человек проводил на работе, в тесном кругу коллег. А, если повезёт, то и товарищей.

Первые двадцать лет своей трудовой, инженерно-научной жизни я находился в окружении преимущественно товарищей. Товарищей по несчастью, то бишь по науке. Хотя, среди них изредка попадались и коллеги. В те годы молодость, энергия, задор, спирт и интерес1)Один мой бывший товарищ по работе при вопросе “Слушай, а почему у нас, инженеров, такая маленькая зарплата?” отвечал так: “Мы просто приплачиваем государству за интересную работу”. плавно и незаметно превращали стандартный 8-часовой рабочий день в 12- или 14-часовой.

— Чем занимаешься?
— Работаю.
— А после работы что делаешь?
— Сплю, чтобы работать завтра.

Став чиновником после окончания докторантуры и почти отряхнув науку вместе с диссертацией со своих ног, я “погрузился в сладостный, волшебный, поэтический мир сводок, цифр, отчётов, планов и смет2)Х/ф “Служебный роман” (1977).. Я не скажу, что такая перемена деятельности была для меня подвигом, но что-то героическое в этом всё-таки было. И если бы не добрая воля тогдашнего проректора университета по научной работе, Германа Сергеевича Шарыгина, позволившего мне сочетать работу чиновника с регулярными научными набегами в Голландию, то ещё неизвестно как бы всё сложилось. И, вот, с 2005 года, когда совместные научно-технические проекты ТУСУРа и TUDelft3)TUDelft – Delft University of Technology (Королевство Нидерланды). не совсем благополучно4)Во многом из-за непомерных амбиций и самомнения двух человек, один из которых уже покинул этот мир. завершились, я полностью перешёл в стан творцов разнообразных, но по большей части нахрен никому ненужных, бумаг.

В отличие от научно-инженерной среды обитания, мир чиновников – это, как правило, мир коллег, а не товарищей. Разница между двумя этими категориями примерно такая же, как между соседями из ближайшего подъезда и близкими родственниками. Лично мне повезло, что за время второй – чиновничьей, половины моей трудовой биографии, жизнь свела меня с настоящими товарищами. Хотя бы и женского пола.

Начнём с того, что лишь немногие догадываются о том, что я – довольно-таки угрюмый, невесёлый и пессимистический тип, очень тяжело сходящийся с людьми, от которого редко когда услышишь доброе слово в чей-то адрес. Что, скорее всего, является проявлением некой защитной реакции организма 1957 года выпуска.

Более того, уже свыше двадцати лет я практически в одиночку занимаю отдельное помещение в малом корпусе университета, выходящем окнами на задний двор, куда никогда не заглядывает солнце. Почти также, как у Эдмона Дантеса5) “Граф Монте-Кристо”, А. Дюма. в замке Иф. Что, по-видимому, в немалой степени способствовало развитию некоторой мрачности и тяжести характера.

Правда, за эти годы ко мне, время от времени, “подселяли” кого-нибудь из “новобранцев” Научного управления. Некоторые сотрудники через какое-то время отряхивали “прах” моего кабинета со своих ног и добровольно покидали гостеприимные стены нашего университета в поисках лучшей доли, либо приживались впоследствии уже в других структурах.

Читайте также:  Урок истории

С одним из “подселенцем” патентно-информационного отдела отношения не заладились уже практически с самого начала. Через полгода я стал реально понимать, зачем в коммунальной квартире на общей кухне так и тянет подлить керосин в борщ своим “милым соседям”.

Человек, приходящий на работу ровно в 9:00 и уходящий на обед ровно в 13:00, уже по одному этому факту не может не вызывать подозрений. Но это бы ладно. Так ведь он и уходил в девять вечера, что я всегда считал исключительно своей привилегией во вверенном мне помещении. Ибо официальное окончание рабочего дня в 18:00 позволяло мне с полным основанием переобуться в пошарпанные тапочки и включить погромче “Deep Purple”, Джо Бонамасса или Джефа Бека с Тал Вилкенфельд.

Более того, если каждый день по двадцать раз выслушивать одни и те же объяснения по телефону о том, как нужно оформлять статью в журнал (видимо, авторы на том конце провода не умеют читать), то поневоле начинаешь звереть. Когда по пять-шесть раз на дню звучит заезженная пластинка с трагикомической пьесой “Возвращение статьи на доработку” (видимо, авторы не умеют писать), то в голове невольно всплывают эпизоды из книжки тов. Р. Брэдбери “451 градус по Фаренгейту”.

В результате, чтобы уменьшить воздействие акустической ударной волны бесконечного телефонного переливания из пустого в порожнее, из подручного материала – шкафов, полок и коробок из-под оргтехники, почти до потолка я воссоздал “Берлинскую стену”, разделяющую “Восточный” и “Западный” сектора комнаты, где размещается мой отдел.

Через полтора года совместного сидения и регулярных “перепалок” с моей стороны, когда я довёл свою нервную систему до состояния, близкого к полному износу, я не выдержал и пошёл на поклон к проректору по научной работе. С единственной просьбой – отселить “товарища” во избежание появления ненужных новостей на сайте университета – в разделе “Криминальная хроника: немотивированные убийства”. Скорее всего, руководство в лице проректора давно не наблюдало на физиономии у своих сотрудников трагических масок древнегреческого театра, поэтому через некоторое время “товарищ-редактор” “вознёсся” на другой этаж университета, оставив после себя лишь виртуальный шлейф исключительно неприятных воспоминаний.

Наступила недолгая пауза … После которой в моём отделе организационно появилась юная Любовь Валериевна П., заняв оставленный “врагом” “Восточный сектор”. С её появлением в жизни патентно-информационного отдела наступил “Серебряный век-II”.

Необходимо отметить, что никогда ранее ни один человек в нашем Научном управлении не обладал такой вариативностью произнесения коллегами своего имени: от официального “Любовь Валериевна” до “Люба”, “Любаня”, “Любанька”, “Любонька”, “Любушка”, “Любочка”. Причём все перечисленные варианты звучали в исполнении абсолютно разных людей чрезвычайно искренне, естественно, без пережима и актёрского наигрыша. Хотя мне, например, невозможно представить, чтобы у кого-то, если только не в остром приступе язвительности, повернулся бы язык назвать “Коленькой” бывшего начальника управления.

И дело ведь не в возрасте, а в человеке. Возможно, это связано с некоторыми отклонениями в психике, но лично у меня есть определённые цветовые ощущения (ну, как у композитора Скрябина, например) от людей, с которыми я до сих пор провожу на работе нехилую часть жизни. Любовь Валериевна на моей “цветовой шкале” занимала уверенное, однозначно ярко-оранжевое, светлое и тёплое ощущение. Чтобы было понятней, некоторые коллеги в нашем коллективе, при всём моём уважении к ним, “размещаются” в сине-фиолетовой, “холодной” части “спектра”.

Читайте также:  Уловка компьютерной крысы №9

Любовь Валериевна принадлежала (она уже не работает в университете) к той редкой категории людей, которые в силу своего характера, воспитания и принципов одинаково позитивно воспринимаются окружающими с различными психотипами, что удаётся в жизни далеко не всем. Мне-то уж совершенно точно.

Первый и абсолютно заслуженный её титул в Научном управлении, основанный исключительно на внешних признаках – “Самая стремительная”. Чтобы не обижать остальных дам в коллективе, титул “Самая обаятельная и привлекательная” оставлю “без вручения”, хотя …

Эссе о хорошем человеке

Постоянно доброжелательная и исключительно вежливая, она порой заставляла меня, из-за “стены” в своём “Западном секторе”, тихо и бесполезно завидовать её интеллигентным и безупречным манерам. Всегда вежливая даже с теми, которых бы я просто …, ну, ладно, не будем. А единственная реакция на персонажей, которых бы я точно убил, – это её “рычание”: “Р-р-р-р!”. Если вы хотите представить себе Любовь Валериевну, то это очень просто сделать: возьмите и синтезируйте в единый образ Нину из “Кавказской пленницы” (1967), Маргариту Сен Жюст из “Алого первоцвета” (1982) и Мериду из мультика “Храбрая сердцем” (2012). С Ниной её роднит альпинистская юность, с Маргаритой Сен Жюст – почти такая же внешность, а с Меридой – характер.

Получилось так, что какие-то факты из своей биографии, которые я никогда и ни с кем не обсуждал в нашем коллективе, очень легко и просто всплывали в беседах с ней. Любовь Валериевна тоже не из тех, кто обсуждает подробности своей жизни с каждым встречным-поперечным. Но кое-что она рассказывала мне, да и женщин в нашем коллективе много, а, значит, “информация поставлена у нас хорошо”. Так, что общее представление о жизненном пути Любови Валериевны и основных вехах, и о том как жизнь её била наотмашь, я имею. Но о некоторых фактах из её биографии я определённо скажу, что я бы так никогда не смог. Например, если бы со мной буквально перед защитой диссертацией поступили бы точно также как с ней, то я бы за́пил совершенно точно.

Несмотря на своё внешне хрупкое, почти тургеневское, сложение, в некоторых обстоятельствах она показала себя, ну, просто, как “Железный человек”. Поэтому когда я, один единственный раз, застал её на работе почти плачущей, для меня это было настоящим ударом по нервам. Точно также, как если бы плакали мои дочери.

Поскольку у меня дома всегда был женский батальон, то я в своё время достаточно насмотрелся на беременных. И не всегда фраза “Беременность делает красивой любую женщину” оказывается справедливой. Но для Любови Валериевны эти слова были просто “в точку”. Как однажды я ей сказал, свою самую лучшую в жизни “диссертацию” она “написала” и “защитила” в 2015 году, назвав её “Верочка”. Говорить так у меня есть все основания: три дочери, четыре внука и две внучки.

Мне кажется, что Любовь Валериевна абсолютно естественно не задумывалась и даже не подозревала о своём немаленьком вкладе в появление на свет нескольких моих книжек. Скорее всего, она и не помнит все беседы и разговоры с ней, в ходе которых какие-то вещи становились для меня более понятными, когда она незаметно корректировала мои литературные “фантазии” и “бредни”, или подсказывала дельные мысли.

Читайте также:  Эта весёлая планета

К этому следует добавить её способности профессионального переводчика (за плечами школа синхронного перевода ООН). И, кстати, мне всегда было приятно, когда она не очень сильно “ругалась” по поводу “качества” моих достаточно волюнтаристских “переводов” с английского. Кроме того, у неё неподражаемый талант великолепной рассказчицы, а также масса других черт характера, которыми лично я не обладал и не обладаю6)Доброжелательность, скромность, колоссальная работоспособность, упорство и железный характер.. Поэтому можно понять почему соседство в одном кабинете на протяжении нескольких лет было для меня не только приятным, но и полезным в смысле расширения кругозора и ликвидации неграмотности по части лингвистики, альпинизма и многих других не менее интересных тем.

Например, от кого ещё, как не от неё – человека хрупкого телосложения с тремя восхождениями на семитысячники, способной нести 40-килограммовый рюкзак, я мог бы узнать о том, например, что для улучшения погоды в горах при восхождении, альпинисты прибегают к незамысловатому приёму: размахиванию в воздухе голубыми (синими) труселями? Или о том, что альпинистки специально берут с собой в горы вечерние платья, если восхождение приходилось на Новый год? А её устные рассказы о научных лингвистических экспедициях на севера́, двухсантиметровом слое гнуса на одежде, об употреблении алкоголя с носителями вымирающих языков, “съеденном” волками участнике экспедиции, за которым хозяин чума гонялся с винтовкой, о её “любви” к велосипедам, об англоязычном фильме, который настоящие альпинисты считают единственным правдивым, о льющейся с неба в горах Алтая музыке из “Пятого элемента”, о том, как она первый раз в жизни ударила человека, чтобы не погибли остальные, и многом, многом другом…

Любовь Валериевна

Написанные строки ни в коей мере не являются хвалебными дифирамбами либо дежурными словами – это просто откровенная констатация и подтверждение того незыблемого факта, что Любовь Валериевна – “Очень хороший человек. – И отличный работник! А вы не знаете, так и молчите!7)Х/ф “Берегись автомобиля” (1966).. Правда, уже больше года она не работает в университете, найдя, может быть, впервые в жизни работу с оплатой, которая достойна её многочисленных талантов. Что сказать? Университет безусловно потерял. И много. Но лично я абсолютно искренне рад за неё и желаю преодолеть все возникшие трудности на её жизненном пути. Я уверен, она справится. И, в конечном счёте, пока мы живы, мы должны объяснять хорошим людям, кто они есть на самом деле.

Сноски

1 Один мой бывший товарищ по работе при вопросе “Слушай, а почему у нас, инженеров, такая маленькая зарплата?” отвечал так: “Мы просто приплачиваем государству за интересную работу”.
2 Х/ф “Служебный роман” (1977).
3 TUDelft – Delft University of Technology (Королевство Нидерланды).
4 Во многом из-за непомерных амбиций и самомнения двух человек, один из которых уже покинул этот мир.
5 “Граф Монте-Кристо”, А. Дюма.
6 Доброжелательность, скромность, колоссальная работоспособность, упорство и железный характер.
7 Х/ф “Берегись автомобиля” (1966).
Яндекс.Метрика