Революция № 1 ( Нам столетья не преграда? )

Революция № 1

Когда в 1970 году, в столетний юбилей со дня рождения вождя мирового пролетариата, В.И. Ленина, некоторые взрослые переглядывались между собой и как-то ехидно ухмылялись, слыша по радио шлягер “Лада” в исполнении Вадима Мулермана, то у меня это тогда не вызывало вопросов. Поскольку в шестом классе мне сложно было связать весёлый и энергичный мотив про некую тётеньку с двусмысленными словами “Нам столетья не преграда”.

А в этом году рупор самого́ Президента, г-н Песков, пропел почти ту же самую песенку, но уже в отношении столетия Великой Октябрьской социалистической революции: “А в связи с чем это нужно праздновать, объясните мне. Не совсем понимаю вопроса”. Действительно, ну, “шо” вы задаёте дурацкий вопрос человеку, который носит на руке целый детский садик. Какая-такая рэволюция, панимаш!

Я стараюсь не затрагивать темы, на которые ничего не могу из себя выдавить, кроме банальных фраз. Поэтому в день Столетия Революции 7 ноября 2017 года я процитирую два материала: первый написан автором под псевдонимом “Ехидный Douglas”, а второйЕвгением Николаевичем (Захаром) Прилепиным.

Мне жаль современную молодёжь. Мне жаль 30-летних, не знающих, что такое чувство собственного достоинства. Не понимающих и даже не подозревающих, что “человек – это действительно звучит гордо!”

Не представляющих, что такое жить, расправив плечи и никого не боясь.

Не знающих, что можно быть свободным и сильным как птица в простеньких штанах и башмаках и что можно быть законченным рабом и холуём с модным айфоном и в престижной машине.

Больше всего мне жаль того, что это невозможно объяснить. Как невозможно объяснить слепому краски захода или восхода солнца. Как невозможно рассказать глухому, что такое музыка Бетховена, Чайковского или Баха.

Мне – взрослому мужику – жаль, как собственных детей, всех этих мальчиков и девочек нулевых годов, необратимо изуродованных временем “свободы и демократии”.

Они не знают и никогда, наверное, не поверят, что ещё совсем недавно их сверстники женились и выходили замуж по любви, а не по расчёту, поступали в институты по призванию, а не с надеждой на быстрое “бабло” по окончании, что процесс труда – любого, даже самого обычного – может приносить удовлетворение и радость.

И что великие фильмы прошлых лет, все эти “Председатели” и “Простые истории”, “Операции Ы” и “Бриллиантовые руки”, “Иронии судьбы” и “Служебные романы” навеки остались в народной памяти именно потому что были не сказками, а былью о том времени. Что имено такими и были отношения людей между собой.

И что были такие вещи, делать которые или говорить о которых было стыдно. Потому что понятие “стыд” тоже было.

А ещё было понятие гордости. И такое ощущение непобедимости своей страны, что на Америку и Европу мы смотрели с любопытством и даже с некоторой искренней жалостью. Потому что сделать с нами они ничего не могли. Хотя и очень хотели.

Мне очень жаль сегодняшних молодых. Они не знают, что такое настоящий общенациональный праздник. Такой, как 7 Ноября, приближение которого мы чувствовали за много дней.

Что такое весёлая предпраздничная суета, салаты, холодцы, деликатесы и бутылки на столах от Камчатки и до Калининграда.

Что такое безупречная речь диктора телевидения, что такое обращение “Дорогие товарищи!”, торжественное заседание в Кремлёвском Дворце, что такое – лёгкий утренний морозец и мелкий колючий снежок над притихшими, пустынными предпраздничными городами а потом – миллионные колонны демонстрантов с улыбками, шариками и транспарантами, ряды нарядно одетых милиционеров, музыка из каждого репродуктора на углу, оглушительный салют и снова весёлые, приветственные крики.

Что мы праздновали тогда?

Мы отмечали день окончания одной жизни, старой, и начало другой, новой. Советской. И не особенно задумывались об этом. Это было так же естественно, как просыпаться, умываться и чистить зубы, слушать утром “Последние известия”, торопиться на работу, сердито толкаться в автобусе или метро, немедленно вставать, уступая место старикам или женщинам, и через плечо, краешком глаза заглядывать в раскрытую соседом газету.

Праздник Революции был Праздником всех. Даже тех, кто эту Революцию не одобрял. Потому что Октябрь 17-го сделал людьми и тех, и других. Даже своих врагов!

Все мы – критики и сторонники той власти – не раздумывали, опуская пятачок в кассу для оплаты проезда. Не размышляли, приходя на помощь потерявшемуся малышу, одалживая деньги друзьям без всяких расписок и адвокатов, протягивая руку слабому или, наоборот, давая по физиономии негодяю.

Все мы были советскими людьми. Поэтому нам так холодно и неуютно сегодня. И в этом, и во многом другом мы были едины. И День народного единства нам был не нужен. Мы были НАРОДОМ и без этого праздника!

Сегодня нет Праздника в День 7 Ноября. Вместо него есть тот самый День народного единства, который правильнее было бы назвать Днём народного разобщения. Потому что НАРОДА больше нет. Вместо него есть НАСЕЛЕНИЕ.

Что мы празднуем сегодня?

День окончания Советской жизни и возвращение к старой, дореволюционной? День возвращения к неравенству и несправедливости? День национального унижения? День начала продаж айфона Х? В этот “праздник” не верят даже те, кто его нам навязал!

Нам нечего праздновать 4 Ноября.

А через три дня мы накроем столы. Как можем. И поднимем рюмки. Как раньше. И выпьем молча.

За собственную наивную глупость, за память о великих делах минувшего века, за Великих Людей, подаривших нам Свободу и Независимость без всяких кавычек и народное единство без всяких оговорок и фальшивых праздников.

За то, что нам очень повезло в жизни. И за то, что бы так же повезло следующим поколениям.Ехидный Douglas


Читайте также:  Явка с повинной

Хайп повсюду, хайп. Хайп идёт и всё в смятении.

Рамзан Кадыров предложил Ленина похоронить.

Тут же оживилась Ксения Анатольевна Собчак.

Рамзан Кадыров вслед за мной призывает похоронить Ленина, — говорит она — Правда, добавляет, что решать должен Путин. Решать, Рамзан Ахматович, должен не Путин. Решать должен российский народ. Решать он это должен на свободных выборах и референдумах”.

Ксения Анатольевна у нас, известное дело, демократ. За народ ратует.

А что, давайте вынесем вопрос о Ленине на референдум. Очень было бы кстати. И чтоб два раза не вставать, вынесли бы не один, а сразу несколько вопросов.

Например.

Вопрос о сохранении в Екатеринбурге “Ельцин-центра”: оставить или переоборудовать в музей Столетия Великой Октябрьской социалистической революции?

Вопрос о реформах Горбачёва и деприватизации: осудить ли Михаила Сергеевича за избранный курс на всенародном референдуме или посчитать его деятельность конструктивной?

Или, скажем, давно назревший вопрос: принять ли предложение писателя Александра Проханова о создании иконы Победы с изображением Иосифа Сталина: не в качестве святого, а в качестве Верховного главнокомандующего, благословлённого Богоматерью или святой Матроной?

А потом посмотрим на итоги всех этих вопросов.

У нас народ особенный, не всегда похожий на тот образец, который Ксения Анатольевна себе воображает. Результат может быть крайне неожиданный — но демократия, она такая. Сулит нам много открытий чудных.

Сама зоологическая неприязнь российской буржуазии лично к вождю русской революции, и вообще к самому факту глобального большевистского переворота — крайне показательна.

Русскую революцию Октября 1917 года ненавидели Ельцин и Егор Гайдар, Новодворская и Немцов, Собчак-старший, Яковлев и вся редакция журнала “Огонёк”.

Русскую революцию Октября 1917 года всё так же ненавидят Собчак-младшая, Алексей Навальный, Алик Кох, Пётр Авен, Михаил Швыдкой, Григорий Явлинский и вся редакция радиостанции “Эхо Москвы”.

Всякий желающий может пополнить этот список лучших людей России и сказать: я тоже ненавижу русскую революцию Октября 1917 года.

Я понимаю, что в революции приятного мало. Но вы всё-таки задумайтесь на миг и спросите себя: а почему я в этой компании оказался, как так вышло?

Главное не забыть приписать про “Окаянные дни” Бунина. Ведь истинные русские патриоты не хотят в компанию к Алику Коху и Новодворской, они хотят в более приличную компанию. К Бунину, например. Или там к Ильину и Зинаиде Гиппиус. Но главное всё-таки — к Бунину. Ильина и Гиппиус не все читали, а Бунина даже Никита Сергеевич Михалков экранизировал.

Одна беда: Иван Алексеевич был барин. Ему положено было презирать быдло и холопов, тем более восставших.

Посему, когда иной русский патриот захочет нам про “Окаянные дни” рассказать, то пусть он сначала на себя в зеркало посмотрит. Если он не узнает Никиту Сергеевича Михалкова в отражении, то, наверное, не надо про “Окаянные дни”.

Не надо, говорю. Это не ваша история, потомки рабочих, крестьян, мещан, и всех остальных кухарок и кучеров.

Простой русский человек на побегушках у буржуазии — печальный итог столетия революции.

Впрочем, пока Ленин, как их личный демон, лежит в Мавзолее, никому из российских буржуа покоя не будет.

В общем, я за референдум.

Готовы ли к референдуму все желающие Ленина похоронить, вот в чём вопрос.

Есть ощущение: если кто-то начнёт Ленина хоронить — Ленин в ответ похоронит их самих.

Захар Прилепин



Яндекс.Метрика