автор: Карнышев В.И. 08.11.2021

Второго ноября 2021 года Вере Владимировне Палагиной, доктору филологических наук, профессору Томского государственного университета исполнилось бы 99 лет. Предлагаю вашему вниманию её воспоминания “Студенческие сороковые” о Томском государственном университете в годы Великой Отечественной войны.

Пока люди помнят о своих близких, они живы, они с нами. Давайте не будем забывать о них и о нелёгкой, трудной, но славной истории нашей Родины!

В.В. Палагина

СТУДЕНЧЕСКИЕ СОРОКОВЫЕ

В.В. Палагина

СТУДЕНЧЕСКИЕ СОРОКОВЫЕ

Томск – 2021

УДК 82-94
ББК 84
           П-14

П-14          Палагина, Вера Владимировна
                  Студенческие сороковые / В.В. Палагина. — Томск — 2021. — 52 с.

Воспоминания Веры Владимировны Палагиной о военном студенческом времени, о Томском государственном университете в годы Великой Отечественной войны.
Подбор фотографий и техническая редакция текста – М. Н. Вагина. Вёрстка – В. И. Карнышев. Корректура – Е. Н. Воронина.

УДК 82-94
ББК 84
© Палагина Н. Н., 2021

 

Палагина Вера Владимировна
СТУДЕНЧЕСКИЕ СОРОКОВЫЕ
Документально-художественное издание
Усл. печ. л. 3,02. Тираж 20 экз.

Студенческий Томск: всё ради Победы!

Томск к 1941 году занимал одно из лидирующих положений среди других научно-образовательных центров Сибири и СССР не только по качеству научно-педагогических кадров, но и по количеству студентов, тем самым подтверждая статус студенческого города. Каждый 12-й его житель был студентом одного из восьми томских вузов. Молодые люди мечтали жить, любить, учиться, заниматься наукой, но все их планы в один миг жестоко перечеркнула война.

Сразу после получения известия о нападении фашистской Германии в военкомат хлынул поток заявлений от студентов и сотрудников институтов с просьбой отправить их в действующую армию. В годы войны из высших учебных заведений Томска добровольцами ушли на фронт более 1500 человек. Они самоотверженно били врага, день за днём приближая Победу, половина из них навечно осталась на полях сражений. Но и для тех, кто остался в тылу, наступили нелёгкие времена.

Митинг 22 июня 1941 г. в Томске

Всем томским институтам, как и другим вузам страны, пришлось изменять учебные планы и программы. Война потребовала коренной перестройки и научно-исследовательской работы: на первый план выдвинулись задачи, продиктованные военной обстановкой, и прежде всего необходимостью мобилизации всех сил “Всё для фронта, всё для победы”.

В первые недели почти все высшие учебные заведения города лишились большинства учебных помещений, которые были переданы для нужд фронта. В них размещались госпитали, эвакуированные промышленные и сельскохозяйственные предприятия, научно-исследо-вательские и другие организации.

22 июня 1941 г.

Отдалённые от фронта расстоянием в тысячи километров томские студенты и преподаватели с готовностью откликались на всё, что могло помочь стране выстоять и победить. Не прекращая учебного процесса, они работали на заводах, строили городские узкоколейки, связывающие заводы с железнодорожными станциями, участвовали в строительстве ГРЭС-2, в возведении понтонного моста через Томь. В суровые сибирские зимы в лесу заготавливали дрова, разгружали баржи и эшелоны. Трудились в выходные, праздничные и каникулярные дни. Сами скудно питаясь, они собирали посылки с продуктами для бойцов Красной Армии. Шефствовали над семьями фронтовиков, дежурили в госпиталях и становились донорами.

Через все эти испытания прошла и Вера Владимировна Палагина. Будучи студенткой Томского государственного университета с 1941-го по 1946 год, она сполна ощутила на себе все тяготы и лишения военного времени. Свидетельством тому являются её воспоминания, публикуемые в настоящей книге.

Маргарита Вагина

Вера Владимировна Палагина
(2 ноября 1922 г. – 21 июля 1994 г.)

Вера Владимировна Палагина — лауреат Государственной премии Российской Федерации, доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой (1955 – 1989 гг.) русского языка Томского государственного университета, основатель историко-диалектологического направления томской научной школы. Её перу принадлежат 85 авторских и соавторских научных работ. Она научный редактор 25 изданий. За годы работы в ТГУ ею подготовлены 22 кандидата и 3 доктора наук.

Исследователь, учёный, педагог

Вера Владимировна родилась в г. Воронеже. Отец, Владимир Андреевич Палагин (31 марта 1885 г. – 24 мая 1960 г.), окончил Воронежский сельскохозяйственный институт, до и после революции работал землеустроителем, преподавателем техникумов: вёл предметы по землеустройству, черчению, рисованию. Последние годы жизни работал в Томском сельскохозяйственном техникуме. Мать, Зинаида Антоновна Палагина (Ансон) (30 ноября 1895 г. – 07 июля 1979 г.), окончила с золотой медалью женскую гимназию им. А.С. Пушкина в г. Юрьеве (ныне г. Тарту, Эстония), поступила на филологический факультет Юрьевского университета. В связи с трагическими событиями Первой мировой войны и эвакуацией университета оказалась в г. Воронеже, где и вышла замуж. После рождения детей, Веры и Олега, посвятила себя их воспитанию.

Детство и юность В.В. Палагиной выпали на тяжёлые 1920 – 1930 годы. Её родители часто меняли место жительства: Оренбург (Чкалов), – 1930 год, Бузулук Чкаловской области – 1931-й, станция Зеренда (Северный Казахстан) – 1934-й. В 1936 году семья переехала в Томск, где в 1940-м Вера Палагина успешно окончила среднюю школу № 2. В 1941 году поступила на отделение русского языка и литературы историко-филологического факультета ТГУ, в 1946-м его окончила.

Всю свою последующую жизнь Вера Владимировна Палагина посвятила Томскому университету и кафедре русского языка, которой заведовала почти 35 лет.

Под её началом кафедра стала базовой лингвистической кафедрой Западно-Сибирского региона, одним из ведущих диалектологических центров страны. Палагина В.В. являлась членом Головного совета по филологическим наукам МВ и ССО РСФСР, членом экспертной комиссии по филологическим наукам Западно-Сибирского научно-методического регионального совета.

В 1997 году за комплексное исследование русских говоров Среднего Приобья (1964–1995) Вера Владимировна Палагина в составе коллектива авторов была удостоена звания лауреата Государственной премии РФ (посмертно).

Более подробно о Вере Владимировне Палагиной можно прочитать в книгах:

• В.В. Палагина: годы и труды. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 2007. — 368 с.
• Петров К.В. Палагина Вера Владимировна. Томск от А до Я: Краткая энциклопедия города. — Томск : Изд-во НТЛ, 2004. — С. 249.
• Профессора Томского университета: Биографический словарь (1945 – 1980) / С. Ф. Фоминых [и др.]. — Томск: Изд-во Том. ун-та, 2001. — Т. 3. — С. 274-277.
• Палагина Вера Владимировна [Электронный ресурс] // Электронная энциклопедия ТГУ. — Электрон. дан. — Томск, [б.г.]. — URL: http://wiki.tsu.ru/wiki/index.php/Палагина,_Вера_Владимировна

Вера Палагина в школьные годы, 1937 г.

Школа № 2 (ул. Р. Люксембург, 64), которую в 1940 году окончила Вера Палагина.
В годы войны здесь был размещён военный госпиталь.

Вера Палагина (первая справа), студентка 1-го курса филологического отделения
Томского государственного университета. Фото 1941 г.

Семья Палагиных. Сидят: Зинаида Антоновна (мать), Владимир Андреевич (отец).
Стоят: Олег Владимирович (брат), Лариса Христофоровна (жена брата),
Вера Владимировна. Фото 1953 г.

По окончании университета, получив диплом преподавателя-филолога, Вера Палагина была распределена ассистентом кафедры русского языка. На фото: студенты-филологи 1-го курса со своим куратором группы В.В. Палагиной
(стоит в третьем ряду четвертая – слева направо). Фото 1947 г.

С сентября 1948 года недавняя выпускница филологического факультета проходила обучение в аспирантуре ТГУ под руководством
доцента А.А. Скворцовой. Фото 1949 г.

Анна Алексеевна Скворцова, научный руководитель аспирантки Палагиной. Именно она увлекла Веру Владимировну диалектологией и предложила тему для кандидатской диссертации. Фото 1946 г.

Участники Первого диалектологического совещания вузов Сибири и Урала, организованного по инициативе А. Скворцовой. В первом ряду третья слева А.А. Скворцова. Во втором ряду третья слева аспирант В.В. Палагина.
Фото 1950 г.

В 1951 году Вера Владимировна закончила аспирантуру успешной защитой диссертации “Современный говор старожильческого населения западной части Томского района Томской области” на соискание учёной степени кандидата филологических наук. Фото 1951 г.

Старший преподаватель кафедры русского языка В.В. Палагина у карты диалектологических экспедиций.
Фото 1952 г.

С 29 октября 1953 года В.В. Палагина – доцент кафедры русского языка (утверждена ВАК 5 февраля 1955 г.).
Фото 1953 г.

В 1954 году В.В. Палагина возглавила кафедру русского языка ИФФ ТГУ, которой потом будет заведовать 35 лет. На фото – заседание кафедры русского языка ИФФ ТГУ; сидят слева направо: Ф.П. Иванова, М.Н. Янценецкая, В.В. Палагина, зав. кафедрой (в центре), И.А. Воробьёва, Г.Ф. Митрофанов; стоят слева направо: С.И. Ольгович, О.М. Соколов, О.И. Блинова. Фото 1955 г.

Заседание объединённого совета по защите кандидатских диссертаций по историческим, филологическим и философским наукам, который был открыт на ИФФ в 1950 году. В.В. Палагина – четвёртая слева. Фото 1955 г.

С 1961 г. по 1975 г. В.В. Палагина состояла учёным секретарем объединённого совета по историческим, филологическим и философским наукам при ТГУ. На фото: учёный секретарь В.В. Палагина и председатель совета И.М. Разгон. Фото 1970 г.

В 1973 г. в Новосибирске в Институте истории, философии и филологии СО АН СССР В.В. Палагина блестяще защитила диссертацию “Реконструкция исходного состояния вторичного говора XVII в.” на соискание учёной степени доктора филологических наук.
1 августа 1975 г. была утверждена ВАК в учёном звании профессора.

С сентября 1977 г. В.В. Палагина являлась заместителем председателя специализированного совета по филологическим наукам при ТГУ. На фото: зам. председателя диссертационного совета В.В. Палагина и учёный секретарь совета Л.А. Захарова в перерыве заседания.
Фото 1979 г.

Вера Владимировна Палагина – учёный мирового уровня и талантливый педагог. Её портрет занимает достойное место в Галерее профессоров ТГУ.

Слово о маме

Вся жизнь моей мамы, Веры Владимировны Палагиной, была связана с филологическим факультетом и кафедрой русского языка Томского госуниверситета. Сначала студентка, потом аспирантка, преподаватель, куратор, заведующая кафедрой русского языка в течение 35 лет, профессор, доктор наук, лауреат Государственной премии (посмертно)… Мама была в числе тех, кто поступил в университет в 1941 году, когда после долгого перерыва состоялся первый набор филологов на открывшийся историко-филологический факультет.

Конечно, важность воспоминаний о военном студенческом времени, об университете в годы войны трудно переоценить. Маму часто просили поделиться ими. В домашнем архиве сохранились листочки с конспективными заметками для выступлений, часть статьи, запись радиопередачи, а я с детства запомнила мамины рассказы – очень живые и эмоциональные, и потому навсегда запечатлевшиеся в памяти. Всё это легло в основу повествования о военных студенческих годах, оставленного моей мамой.

Наталия Палагина

Когда грянула война

«… Несмотря на то что шла война, что наши войска отступали, филологическое отделение факультета после 20-летнего перерыва было вновь открыто именно в 1941 году: стране нужны были филологи. Во время войны школы закрывались, но надо было думать и о послевоенном будущем.

Нас приняли на первый курс всего 30 человек. Приёмные экзамены в этот страшный для страны год были отменены. Мы сдали аттестаты, а потом пришли и нашли себя в списках зачисленных на ИФФ. Деканом в тот год – и потом на долгие годы – стала Зоя Яковлевна Бояршинова (впоследствии профессор, зав. кафедрой истории СССР досоветского периода). Меня тогда приняли на первый курс группы русского языка и литературы. Была и ещё одна группа – классической филологии.

Основным составом студентов были эвакуированные из Москвы, Ленинграда, Киева (нас, томичей, было в группе всего 5 – 6 человек). Наши преподаватели в большинстве тоже были эвакуированными. Из томичей – только Элиза Фёдоровна Молина (дочь выдающегося математика, профессора Томского университета), она преподавала латынь на классическом отделении, и Галина Николаевна Циванюк, которая вела английский язык.

Нам повезло. Введение в литературу, древнюю русскую литературу нам читал профессор Александр Иванович Белецкий, киевлянин, до 1944 года заведовавший кафедрой русского языка и литературы. После войны он вернулся в Киев, стал академиком союзного значения. Античную литературу преподавал его сын, Андрей Александрович Белецкий (после возвращения из эвакуации – профессор Киевского университета, специалист по классической филологии). Зарубежную литературу вёл известный учёный Роман Михайлович Самарин. В области дисциплин, связанных с русским языком и литературой, с нами работал Юрий Сергеевич Сорокин (сокращённо  «ЮС»), впоследствии он стал сотрудником Ленинградского отделения АН СССР. Не менее известные учёные читали нам историю разных периодов. Тогда в учебном плане филологического факультета были и история Средних веков, и история нового времени, и история Древней Греции и Древнего Рима …».

Военная перестройка

« … Занятия начались в октябре, до этого университет перебирался из своего корпуса в другие помещения, выделенные томским руководством. В главном корпусе в первый же год войны уже летом разместился военный завод. В том корпусе, где находится сейчас кафедра русского языка (в нём был биологический научно-исследовательский институт), расположился госпиталь. Факультеты и кафедры были разбросаны по городу.

Наш факультет начал работать в Доме партпроса на Кооперативном переулке, в бывшем купеческом двухэтажном особняке с красивыми колоннами, нишами для уединённых бесед, очень удобном для проведения балов и приема гостей, но совершенно не приспособленном для учебных занятий.

На втором курсе мы занимались в Доме учёных. И толь-ко когда кончилась война и главный корпус освободили, мы переехали туда на третий этаж, где сейчас математический факультет – я уже была на 4-м или 5-м курсе.

Кафедра военного дела была в бывшем дворце Карым-бая (в районе Московского тракта). Военное дело изучалось всеми филологами, а так как юноши были на фронте, то пулемёты, стрельбу из автоматов по цели изучали мы, девушки.

Таким нарядным встретил 1 Мая 1940 года главный корпус Томского государственного университета. Накануне войны в составе Томского государственного университета имени В.В. Куйбышева, старейшего вуза Сибири, было 7 факультетов, 3 научно-исследовательских института. Кроме того – Сибирский ботанический сад, Научная библиотека, биологическая станция, Гербарий и 5 университетских музеев. В 1940-1941 гг. в университете обучались 2031 студент, 47 аспирантов. Профессорско-преподавательский состав насчитывал 206 человек. Ежегодно университет выпускал около 200 молодых специалистов.

Группа № 124 – филологи первого набора с преподавателями. На фото сидят справа налево: доцент А.А. Белецкий, доцент Ю.С. Сорокин, директор научной библиотеки ТГУ В.Н. Наумова-Широких, академик, профессор А.И. Белецкий, доцент Р.М. Самарин. Студентка Вера Палагина – в последнем ряду третья справа. Фото 1941 г.

В связи с войной, с новыми условиями учёбы в наш учебный план были введены новые дисциплины (точное название не помню). «Методика просветительской работы в армии» – мы разрабатывали доклады-лекции по советской литературе для армии. Что-то вроде «агробиологии» – мы сдавали зачёт по сельскохозяйственным культурам, готовясь к будущим сельхозработам (горожане должны были уметь отличать рожь от пшеницы!).

Изучали мы и двигатели внутреннего сгорания – ходили в политехнический институт на кафедру ДВС, слушали там курс и во дворе ТПИ практиковались сидеть за рулем трактора – тоже подготовка к сельскохозяйственным работам.

Кроме того, когда в госпиталях появилось много раненых, из нас – филологов – стали готовить санитарок. В госпитале, который располагался в 8-й школе, мы перевязывали раненых, стирали бинты, скручивали их и помогали медсёстрам …».

В первые месяцы войны в Томск прибыло оборудование эвакуированных заводов, которое нужно было разместить в подходящих зданиях и немедленно возобновить производство. Вместительный Главный корпус ТГУ одним из первых был отдан под нужды военного времени.

В 1941 г. в Главном корпусе ТГУ разместился Загорский оптико-механический завод (№ 355).

Научная библиотека ТГУ в годы войны сохраняла национальное достояние. Эвакуированное из Москвы рукописное наследие русских классиков Александра Пушкина, Льва Толстого, Максима Горького, Сергея Есенина хранилось здесь с 1941 по 1945 гг.

В Доме политического просвещения на пер. Кооперативном, 5, в 1941-1942 учебном году проходили занятия студентов, размещалось имущество и учебная библиотека историко-филологического факультета ТГУ.

Здание Дома учёных на ул. Советской, 45, в годы Великой Отечественной войны было отдано под штаб мобилизации науки и техники в помощь фронту. Здесь же в 1942-1943 гг. проводились занятия студентов ТГУ.

На территории усадьбы “Дома Карим-бая” по улице М. Горького, 35 (особняк купца К. Хамитова) в 1941 году проходили занятия военной кафедры ТГУ, которая отвечала за военную и физическую подготовку студентов в условиях военного времени.

Большое внимание в военные годы стало уделяться военной и физической подготовке студентов. В вузах велась допризывная подготовка одиночного бойца и бойца, способного действовать в составе отделения и взвода.

Здание третьего учебного корпуса ТГУ на пр. Ленина, 34, где до войны находился Биологический научно-исследовательский институт (БИН), использовалось под эвакогоспиталь.

Здания общежитий ТГУ тоже были переданы для лечения раненых. На фото слева – “Пятихатка” (ул. Никитина, 4), фото справа – общежитие № 2 (пр. Ленина, 68).

Школа № 8 на проспекте Кирова, 12. Здесь в годы войны размещался военный госпиталь для раненых фронтовиков.

На железнодорожную станцию Томска регулярно прибывали составы с ранеными красноармейцами.

Всего за годы войны в тыловом Томске были размещены 26 эвакогоспиталей, которые приняли более 100 тысяч раненых.

Теоретический курс по медицине студенток вузов сопровождался практикой в госпиталях. Они дежурили у тяжелораненых, наблюдали за больным во время переливания крови, очищали глубокие и гнойные раны, делали перевязки, стирали бинты.

На уголёк

«… В первый год войны зимних каникул вообще не было, так как заниматься начали в конце октября, и всё равно учебная нагрузка была 48 часов в неделю. Второй семестр закончился где-то в конце мая, так как в июне мы должны были поехать на подсобное хозяйство университета сажать овощи для столовой ТГУ. И потом работы продолжались.

Часть студентов поехала на лесозаготовки (в основном другие факультеты, с нашего – мало, так как эта работа считалась трудной для девушек). Надо было заготовить дрова для отопления корпусов в следующем учебном году.

А мы, студентки-филологи, отправились под Ленинск-Кузнецкий (на более «легкую» работу!). Работали на шахте, на разгрузке и погрузке угля: больше месяца по 12 часов в сутки возили вагонетки и грузили уголь (тоже для отопления учебных корпусов зимой). Когда мы приехали – худенькие, голодные – и вдруг увидели эти вагонетки, то просто испугались: как мы вообще сдвинем их с места? Уставали первое время страшно. Нагрузишь вагонетку – и, если следующая не поступила к тебе, если 5-6 минут простой, тут же падаешь на уголь и засыпаешь. Но потом привыкли.

С Надеждой Исааковной Гандариной, своей однокурсницей, Вера Владимировна Палагина была дружна всю жизнь. На фото 1949 г. – Надежда Исааковна Гандарина с мужем Николаем.

Я с моей подругой Надеждой Исааковной Гандариной всё время работала в паре. Когда уголь везёшь – трудно, обратно – очень легко: одна толкает, другая сидит в вагонетке. Нас там кормили овсяной кашей как на убой. И когда кончился этот сезон, у меня были такие мускулы, что Шварценеггер мог бы мне позавидовать …

А осенью надо было ехать на пригородное хозяйство заготавливать овощи для нашей университетской столовой. В общем, каникул мы не знали …».

Все военные годы весной и осенью студентов снимали с лекций на посевные и уборочные работы на полях Ботанического сада, а также в подсобном хозяйстве Туганского района. Историки и филологи работали вместе со студентами спецфака и физмата.

Весной пересаживали из ящиков рассаду капусты, помидоров и других культур в открытый грунт; копали и засеивали грядки овощами. Осенью копали картофель, убирали свёклу и морковь, рубили капусту.

В 1944 году студенты ТГУ были командированы на одну из шахт Кузбасса для отгрузки угля на нужды университета в сжатые сроки. В списке были только женские фамилии студентов историко-филологического факультета.

Приказ по ТГУ от 22.07.1944 г. гласил: “Установить бригаде производственное задание из расчёта 10 тонн угля в день на человека”. Лучших работниц премировали месячным окладом и ордером на отрез шёлка.

Без света, тепла и еды

«… Первый год войны заниматься было очень трудно – и морально, и физически.

Утро у каждого начиналось с радио: включаешь, а сводки с фронта неутешительные. Можно ли спокойно заниматься, когда наши войска сдают города, когда погибает там, на западе, мирное население, погибают наши отцы, братья, друзья … Студенты целыми группами подавали заявления в военкомат. Мы тоже просили, чтобы нас взяли в армию, послали на фронт. Но брали только тех, у кого уже была какая-то нужная фронту специальность, а другим отвечали: «Надо будет, призовём и девушек, а пока готовьтесь к школе, помогайте в госпиталях». В общем, в первый год, особенно в начале, настроение было неважное: мы тут латынь учим, а люди там воюют. Не бросить ли пока всё? Не пойти ли на военный завод, в госпиталь санитаркой? У всех были такие мысли …

Другая трудность – холод. Университет не был готов к войне. Естественно, что к июню 1941-го дрова и уголь не были завезены и каждую неделю сами студенты и преподаватели впрягались в сани и ездили за реку, в леспромхоз за дровами, потому что почти весь транспорт (грузовые, легковые машины, даже мотоциклы, государственные и частные) был сдан для фронта. Пассажирского транспорта тоже не было: с Томска-II, с Черемошников ходили пешком. Да и лошади были взяты для армии. Вот мы и вынуждены были на себе возить дрова. Обычно работали в воскресенье, старались заготовить их вперёд на неделю, чтобы, по крайней мере, чернила не замерзали, когда записываешь лекцию.

Мы учились в корпусе, где сейчас Дом учёных. Холодище ужасный. В варежке держишь чернильницу, а чернила всё равно замерзают. И мы по субботам и воскресеньям запрягались в огромные лошадиные сани – несколько девчонок, ехали на ту сторону реки и из Тимирязева, где нам была выделена делянка, везли дрова. Я работала, как всегда, со своей Надеждой, а «коренной» была Зоя Яковлевна Бояршинова, декан факультета. Она всегда ходила с нами «на дрова». Да, тяжело, конечно, но мы знали, что на следующее занятие будет уже тепло.

В военные годы помещения, занимаемые факультетами ТГУ, отапливались дровами, их доставляли с левого берега Томи. Студенты валили сосны и в санных упряжках по шесть человек волокли дрова из Тимирязевского леспромхоза, который находился в 15 километрах от города.

Ещё одна трудность – отсутствие электричества: поначалу его совсем не было. В аудиториях старались заниматься только пока светло. Если что-то было вечернее, университет зажигал керосиновые лампы.

А дома пользовались коптилками, лучинками, фитильками, опущенными в тавот, – самое худшее машинное масло, которое брат Олег приносил с завода. Им в пропускной разрешали брать с собой маленькую баночку тавота. Так мы и готовили латынь и другие письменные задания. В квартирах света не было весь первый год – совершенно! Свет тогда был только в больницах и на таких производствах, где нельзя без света.

А ещё, вместе с другими горожанами, мы строили железнодорожные ветки-узкоколейки к заводам для доставки со станций оборудования на будущие заводские площадки.

Световой день начинался, и мы шли на занятия. А потом в середине занятий приходила Зоя Яковлевна и говорила: «Ну, девочки, портфели оставьте здесь, пойдем строить дорогу». И мы шли … Потом от дороги перешли к котловану под электростанцию. Мы копали. Было страшно много земли, перетаскивали её на носилках. Задания никакого нам не давали, ни норм никаких, но никто не сидел, не отдыхал и анекдоты не травил. Мы все работали, сколько могли, потому что знали – чем больше сделаем, тем быстрее для фронта пойдет продукция.

Приказ ректора ТГУ от 17 ноября 1941 года об участии студентов и сотрудников университета в строительстве железной дороги на томскую ТЭЦ.

Вместе с жителями города студенты принимали участие в общегородских стройках и субботниках на предприятиях города.

В основном силами студентов, преподавателей, населения ударными темпами велось строительство двух веток городской железной дороги по улицам Томска. Они связывали две томские железнодорожные станции с эвакуированными заводами и предназначались для перевозки станков и оборудования, а также для доставки угля на городскую ТЭЦ.

Городская железная дорога стала главной транспортной артерией Томска военных лет. Первая железнодорожная ветка – от вокзала Томск-II по улице Розы Люксембург и Набережной реки Ушайки до городской электростанции – была сдана к 7 ноября 1941 года.

Дымящийся паровоз с углём для городской электростанции или продукцией для фронта, движущийся по центральному проспекту Томска, стал привычной картиной для горожан.

В мае 1943 года в Томске началось строительство ГРЭС-II. Сооружать электростанцию помогал весь город.

В ходе строительства регулярно проводились субботники с участием большого количества служащих и студентов. Вручную, лопатами, рыли котлованы под фундамент турбины глубиной до семи метров, возили землю в тачках, носили на носилках. На первом майском субботнике за первые шесть часов работы было вывезено на тачках 500 кубометров земли!

И, наконец, в первый год войны самым страшным испытанием для нас, горожан, был голод. Не такой, конечно, как в блокаду Ленинграда, – приблизительно 400 граммов хлеба мы в день по карточкам получали.

В Томске карточки на хлеб, сахар и кондитерские изделия были введены с 1 сентября 1941 года. Норма на хлеб была дневной, на остальные продукты – месячной.

Рабочим, снабжавшимся по первой категории, ежедневно полагалось 800 граммов хлеба, по второй – 600 граммов, детям и иждивенцам – по 400 граммов. Хлебный паёк студента тоже составлял 400 граммов в сутки.

В студенческой столовой на ул. Карташова нас кормили супом из колбЫ (дикий чеснок) или даже крапивы, но всё равно голодали сильно. Принесёшь утром из дома свой кусочек хлеба, сидишь на лекции, а мысли – о нём, о хлебе. Отщипываешь по кусочку, и пока он в желудке – ни о чём другом не думаешь. Не случайно у моего младшего брата – ему тогда было 16 лет – в дневнике была запись: «Когда кончится война, устрою друзьям царский обед: на первое каждому 100 граммов чёрного хлеба, на второе – серого, на третье – белого».

Со второго года войны проблема голода была уменьшена: все – и студенты, и преподаватели – посадили огороды. Садили везде – во дворах, на клумбах и газонах, на спортплощадках, томичам выделяли участки за городом. Овощи, картошка были у всех. Но то страшное время запомнилось навсегда. Поэтому нам, людям, пережившим войну, странным кажется, когда сейчас говорят, что плохо со снабжением – голода-то ведь нет! И ещё: мы, пережившие войну, не можем понять до сих пор, как это можно – бросать хлеб …».

Долгожданная Победа

«… Наступила весна 1945 года. Все думали только об одном – с нетерпением ждали победу. И когда 9 мая по радио объявили о конце войны, это была такая радость, которую невозможно забыть. Никто нас никуда не звал, мы все, томичи, сами толпами пошли на площадь Революции. Возник стихийный митинг, играла музыка, люди пели, танцевали до позднего вечера – море людей, настоящее народное ликование …

9 мая 1945 года задолго до того, как по радио объявили о городском митинге, томичи устремились на площадь Революции. В тот день там собрались свыше 70 тысяч человек.

Томск никогда ещё ни видел такой радости на лицах людей. Город праздновал Победу!

После войны эвакуированные – преподаватели и студенты – вернулись в свои вузы, а некоторые из них уехали уже в 1944 году, когда были освобождены их города.

В нашей группе осталось всего 6 сибиряков. И это был первый выпуск филологов – шесть человек, он состоялся в 1946 году (по пятилетнему плану). В этом же году был выпуск по четырёхлетнему учебному плану (приём 1942 года).

Первый выпуск филологов и второй – историков. На фото: преподаватели ИФФ ТГУ (1-й ряд, слева-направо): доцент А.А. Скворцова (первый заведующий кафедрой русского языка), доцент Л.А. Чунч, П.И. Скороспелова (преподаватель политэкономии), Л.А. Пинчук (преподаватель латыни, белорусского языка), профессор В.Ю. Гессен (преподаватель истории СССР), З.Я. Бояршинова (декан ИФФ), доцент В.А. Ахромеев (2-й ряд, первый слева). Выпускница Вера Палагина – вторая справа во втором ряду. Фото 1946 г.

Нашу группу из шести человек распределили в техникумы и вузы. Меня оставили аспирантом на кафедре русского языка, организованной в 1946 году. Тогда её заведующей была Анна Алексеевна Скворцова. Она руководила до 1953 года, а в 1954-м заведовать кафедрой стала я. На смену полным лишения и трудностей военным годам наконец-то пришли мирные – не менее трудные, но разве это сопоставимо! Война оставила след в сердце каждого, кто её пережил – след великой скорби и великой радости. И гордости за страну. Для нас День Победы и сейчас святой праздник!..».

После передачи главного корпуса университету студенческая жизнь постепенно возвращалась в прежнее русло.

Библиотека Томского государственного университета им. В.В. Куйбышева.

Наталия Палагина
ИЗ МАМИНЫХ РАССКАЗОВ

Чтобы выжить

На маминых листочках, которые сохранились в нашем семейном архиве, есть пометки на полях. Например, “для не жителей города”. Не знаю, к чему – фраза не закончена. Но помню, как мама рассказывала, что в группе учились в основном эвакуированные, им полагался какой-то продуктовый паёк, которого были лишены местные горожане (кажется, им даже немного масла выдавали, они брали с собой на занятия …). А у томичей не было никаких запасов, и огородов тоже не было.

Рукописные заметки Веры Владимировны Палагиной

Весной 1942-го жители города уже смогли посадить хотя бы картошку на выделенных под посадки участках. В военные годы под огороды были заняты все пустующие земли Томска, включая дворы, скверы и площади, это стало большим подспорьем для горожан. А в первый год войны продавали всё, что можно было продать или обменять. “Съели”, например, (бабушка так и говорила – “съели”!), золотой корпус, цепочку и все золотые детали от дедушкиных карманных часов, а циферблат в заботливо сшитом матерчатом чехольчике вместо корпуса хранится у нас и по сей день.

Моя бабушка Зинаида Антоновна в годы войны рисовала открытки – она очень хорошо срисовывала, а поскольку дедушка Владимир Андреевич увлекался живописью и сам рисовал, то в доме были краски, кисти, карандаши. В войну никаких почтовых открыток не было и “палагинские” с надписью “Привет из Томска” шли на “толкучке” на ура, особенно к праздникам – и на фронт, и куда угодно. Мой дедушка мастерил какие-то приколки для волос, а бабушка делала брошки из ниток и всяких мелких лоскутков – она была большая рукодельница. Продавала их (а может быть, меняла на продукты) всё на той же “толкучке”. Но одну брошку – корзинку с цветочками – мы храним как семейную реликвию.

Еще одна пометка на полях: “воск для зубов”. Тоже не знаю, к чему. Мама говорила про жмых и про вар, который жевали как жвачку, чтобы хоть как-то притупить чувство голода. Вар (чёрную смолу со строек) мы тоже в детстве жевали, а про жмых – шелуху от семечек – мама так вкусно рассказывала, что я всё время пыталась жевать семечки целиком, не щелкая. Правда, выплёвывала потом. А в войну, как я понимаю, съедали.

Брошка “корзиночка с цветами” по сей день бережно хранится в семейном архиве. Такие самодельные украшения, искусно сделанные Зинаидой Антоновной Палагиной из лоскутков ткани и ниток, помогали ей накормить семью в голодные военные годы.

В годы войны такие самодельные открытки отправляли на фронт как весточки от родных и друзей.

А молодость брала своё …

Что ещё вспоминается мне из маминых рассказов? Несмотря на то что шла война, было голодно и трудно, сказать, что все замерло в тоске и страхе, нельзя. Молодость брала своё, и студенты (а это были в основном девушки) находили-таки время для развлечений: устраивали вечеринки, бегали в кино и театр.

Особенно популярны были танцы. Танцевали и на танцплощадках, и в клубах, и даже на заводах во время перерывов; девушки танцевали друг с другом – одна за “кавалера”, другая за “даму”. Мама, кстати, была очень надёжным “кавалером”, “вела” уверенно, ни на минуту не теряя инициативы, – она первая, кто учил меня, школьницу-подростка, танцевать “настоящие” фокстрот, вальс и танго, модные в её студенческие годы.

Так вот, с танцами у мамы был связан один досадный эпизод. Как-то раз на танцы в городской сад она надела свои единственные капроновые чулки. Хотя в те времена летом девушки часто рисовали себе сзади на голых ногах карандашом для бровей вертикальную полоску, чтобы казалось, что они в модных чулках со швом. А тут мама решила пофорсить. Но лезли они почему-то с подругой через какой-то забор или кустарник – и мама порвала чулок. Вот горе-то было!

А ещё мама была заядлой театралкой. Надо сказать, что, поступая на филфак, она лелеяла мечту после окончания университета занять место завлита в драматическом театре. Не сложилось… Но любовь к театру осталась на всю жизнь. И тогда, будучи студенткой, мама старалась ходить на все спектакли Белорусского государственного театра, эвакуированного в Томск. И с восторгом вспоминала, как в первый год войны в городском саду давал концерт джаз-оркестр под управлением и с участием Эдди Рознера, который она, конечно же, не могла пропустить.

Летом доступным и бесплатным местом отдыха был Городской сад с кинотеатром, эстрадой и танцплощадкой.

А в голодные военные годы на газонах парка горожане садили картошку.

Дом офицеров был одним из культурных центров Томска.

В Томске было много военных, курсантов Томского артиллерийского училища, выздоравливающих после ранений, отпускников. Иногда здесь устраивали вечера отдыха с танцами.

На сцене Томского театра драмы в военные годы работал Первый Белорусский государственный драматический театр, эвакуированный в Томск в первые месяцы войны прямо с летних гастролей в Одессе. Сибирский город с горячим сердцем всех приютил и обогрел. Белорусы в долгу не остались и три военных года поднимали боевой дух горожан своими спектаклями.

Томские афиши на протяжении всех четырёх лет войны пестрили заманчивыми анонсами. В сентябре 1941 года для томичей выступил джаз-оркестр под управлением Эдди Рознера – трубача с мировым именем. Побывал в Томске и джаз-оркестр под управлением композитора Ежи Петербургского – автора знаменитой и популярной на фронте и в тылу песни “Синий платочек”.

Как-то вечером …

А ещё мама рассказывала о двух “криминальных историях”, которые случились с нею в военные годы. Один раз на ул. Большой Казанской (в районе нынешнего Комсомольского проспекта) её вдруг окружила толпа шумных девиц, хохоча и дурачась, сорвали с маминой головы заячью шапочку-ушаночку и убежали. А дело было зимой! Тут кричи не кричи – кто поймёт, что в толпе не “все свои”.

А другая история приключилась, кажется, уже в последние годы войны, хотя, возможно, это было и в послевоенное время – просто моё детское воображение связало “тёмный” случай с “тёмным” понятием войны. Как-то поздно вечером мама шла с занятий. На тёмной улице около кинотеатра “Темп” (так назывался тогда кинотеатр им. Черных) её схватил какой-то парень и стал сдирать часы с левого запястья. Мама не растерялась и спокойно ему говорит: “Что ты рвёшь, давай, я сама сниму”, – и начала медленно расстегивать браслетик правой рукой. Парень её отпустил, а она, сняв часы, быстро зажала их в ладони и как даст ему кулаком по физиономии. Парень не ожидал удара и отшатнулся, а мама бросилась бежать. Тот – за ней. И, хотя бегала мама быстро, неизвестно, чем бы всё кончилось, не выйди из кинотеатра зрители после сеанса. Это её спасло.

* * *

Вот, пожалуй, и всё, что удалось собрать о студенческой юности моей мамы, которая пришлась на суровые сороковые. Часто говорят, что поколение, пережившее тяжёлые годы войны, не любит вспоминать о них, мало рассказывает. Может, так оно и есть. Но не в мамином случае. Несмотря ни на что, студенческие годы всегда оставались для неё одним из самых светлых воспоминаний. Наверняка интересных рассказов могло бы быть больше. Просто мы мало говорили об этом – одному некогда было рассказывать, другому – слушать … Каждый истово занимался своим ДЕЛОМ, культ которого всегда существовал в нашей семье. Хорошо, что удалось сохранить хотя бы это. И есть надежда, что внуки и правнуки найдут когда-нибудь время оторваться от своих неотложных дел и, открыв эту книгу, внимательно «послушать» бабушкины рассказы. И никто никуда не будет торопиться …