автор: Карнышев В.И. 15.03.2016

Вчера я в полной мере, нутром, понял ощущения сибирской бабульки, когда лет 90 назад в её несколько покосившейся деревянной избе загорелась “лампочка Ильича”. “Мать, мать, мать!” – как сказала бы моя бабушка по материнской линии. После коптящей керосиновой лампы с жутким тенями по углам избы, ровный немигающий свет – это было “что-то особенного”.

— … сейчас Коля придёт. Мы с ним
сегодня в концерт идём!
– В концерт! Тетёха!
Два года в Москве живешь!
(х/ф “Москва слезам не верит”, 1979)

Накануне супруга повела меня на юбилейный концерт “Хора Турецкого” в БКЗ¹⁾Большой концертный зал Томской филармонии, проводимый в рамках Сибирского тура и посвящённый 25-летию их концертной деятельности. Можно, конечно, тыкать в меня пальцем, или крутить им же у виска: “Гляньте-ка, он не слышал “Хор Турецкого” вживую!”. Ну, не слышал живьём, признаюсь и каюсь. Не совпадали наши гастрольные маршруты, никак. А вчера – совпало.

Честно скажу, что для точного описания своих ощущений от концерта я хотел сначала использовать термин “культурный шок”. Но увидев его определение, как “ощущение дискомфорта и дезориентации, возникающие при встрече с новым и трудным …”, понял, что оно ни к чёрту не годится. Более адекватным и точным мне показался термин… Щас, минуточку. Ё-моё, ну как же хорошо у англичан: есть глагол “to write”, добавил “ing” и получил существительное “writing” – “написание”. А вот как в русском языке точно также преобразовать глагол “обалдеть” или “опупеть”? “Обалдевание”? “Опупение”? Ну, в общем, как-то так.

Не знаю, когда вы, господа аспиранты, последний раз были в Альберт-холле или Метрополитен-опера, но вчера в БКЗ я побывал именно там. Я не имею в виду архитектурные особенности или географическое расположение, я говорю о мировом уровне исполнения. Такого подбора голосов, включая редчайшие и уникальнейшие мужское сопрано и бас профундо, наверное, нигде в мире больше нет. Так, что вчера в Томске произошло музыкальное событие величайшего уровня.

Говорить о том, что зал был заполнен битком, бессмысленно. Буквальное каждое исполнение заканчивалось овацией всего зала. Звук, свет, движение, распределение ролей и сольных партий, подбор музыкального материала, начиная с произведений XVIII века – всё за гранью простого профессионализма. “Тряхнуть мастерством”, по выражению руководителя хора, удалось так, что вместе с Хором Турецкого на сцену вышло под сотню человек от школьников младших классов до лиц запенсионного возраста. Зажгли, кстати, томичи не по-детски.

Вот таких потрясений от мастерства исполнителей в жизни обычного человека не бывает много, да и не должно быть. Регулярные эмоциональные встряски через какое-то время уже не вызывают того эффекта, как в первый раз. В противном случае начинаются выдрючивания, типа “Я больше люблю раннего Моцарта, в 39-ой симфонии он совсем исписался”²⁾Х/ф “Ты – мне, я – тебе” (1976). Это вам каждый врач-психолог скажет.

Поэтому вчерашнее выступление Мастеров с большой буквы вызвало из памяти первое такое моё музыкальное потрясение – приезд “Песняров” в Томск в 1973 году с полной концертной программой. До сих пор, когда я слушаю тот мулявинский “Крик птицы”, у меня по коже бегут мурашки. А когда Хор Турецкого исполнил “Ой, калядачкі, бліны-ладачкі”, то я вообще помолодел на 40 лет.

Я ничего не хочу сказать за поклонников “Queen”, но вчера, при исполнении “Богемской рапсодии”, тов. Фредди Бомиевич Меркьюри не только бы снял свою шляпу, но и попросил бы Михаила Борисовича Турецкого дать ему автограф. По моему, получилось лучше, чем в оригинале у авторов.

Благодаря Хору Турецкого, банальная, уже ничего незначащая, проходная фраза “Мы дарим радость людям”, вчера в Томске обрела свой первородный смысл. К сожалению, физики ещё не придумали единицу интенсивности излучения радости. Ну, да надо же когда-то начинать. Предлагаю назвать её “Хорт”. Вчера я схватил, похоже, нехилую дозу в сотню другую “Хортов”, чему рад чрезвычайно.

Кстати, жителям Кузбасса, Красноярска, Иркутска – приготовиться. ОНИ едут к вам…